В доме Шрайбера на полках стоит немного книг, газеты он только просматривает. Радио и телевидение нужны ему для приема и передачи сообщений. Шрайбер принадлежит к числу людей, которые вслушиваются в себя. Он толком не знает, что означает слово «медитация», но занимается такого рода самопознанием каждую минуту своей жизни. Для многих людей он стал чудаком. — Такая сложная конструкция, как наше тело, не может после смерти так просто разложиться, не оставив после себя никаких следов. Не может быть случайностью, что именно я — Клаус Шрайбер. И кто вообще этот "Я"? На свой вопрос Клаус Шрайбер в кирхе никакого удовлетворяющего ответа не получил. Занятия с голосами открыли ему дверь в другую действительность. Даже если эти высказывания внешне банальны и лишены какой-либо философской ценности. Для Шрайбера важен тот факт, что они есть. — Наверняка мои умершие близкие не находятся в некоем раю, не перебирают струны арфы и не питаются манной. Они среди нас, в другой плоскости колебания, в их собственном, потусторонне-духовном мире, — говорит он. Шрайбер, собственно, давно находится в той стадии, когда он больше не нуждается в технических доказательствах дальнейшей жизни духа. — Мне больше не нужны никакие голоса на магнитной ленте, чтобы говорить с моими умершими. Но я был всегда самоучкой и любителем что-то мастерить, и связь с другими плоскостями сознания является для меня вызовом, — объясняет он. Итак, он закрепил видеокамеру на штативе в своей студии в подвале дома, подключил видеомагнитофон и планомерно — метр за метром снимал это помещение. Ведь вполне возможно, что духи просто сидели невидимыми в большом кресле, перемещались по стенам или даже висели на потолке. Но как бы часто ни просматривал Шрайбер отснятые кадры, он всегда обнаруживал только кресло, потолок и голые стены. Никаких следов паранормальных явлений на экране. Через свой кассетный магнитофон он ждал технической помощи Оттуда. И однажды он действительно услышал женский голос, который произнес слово «зеркало». Сейчас Шрайбер считает, что его умершая дочь Карин дала ему этот совет, который он в первый момент не знал, как истолковать. Напряженно думал он о том, что это могло бы означать. — Зеркало? Речь могла идти только о зеркальном отражении, которое можно получить, если камеру направить на экран, — объясняет Шрайбер. — Камера фотографирует в известном смысле самое себя и воспроизводит изображение на матовый телевизионный экран, который опять снимается становящейся все меньше камерой. Этот эффект современный американский физик Дуглас Р. Хофстэтер описывает как связанный с самим собой экран и как параболу для бесконечности «Это несколько одна в другую вложенных копий самого телеэкрана, которые становятся все меньше…» В зависимости от расположения камеры возникает все уменьшающийся коридор, выплывают спирали, улиткообразные чудовища и пульсирующие галактики. Клаус Шрайбер становится со своей аппаратурой создателем вращающегося искусственного мира. Только напрасно ищет он своих потусторонних друзей. Дни проходят. Он поднимается наверх только на обед и послеобеденный сон. Часто до поздней ночи сидит перед своими аппаратами. Его глаза регистрируют расплывчатые силуэты; фигуры на экране начинают приобретать лица. Но всегда, когда Шрайбер просматривает для контроля видеопленку, только что увиденные фигуры кажутся творениями фантазии переутомленного мозга Однажды Шрайбер выключил монитор и попробовал с помощью кассетного магнитофона установить контакт с голосами. Неизвестные собеседники словно ждали этого момента, и он услышал призывы: «Клаус, мы придем в телевизор» и «Мы придем на видео». До сих пор хранит Шрайбер в своем аудио-архиве кассеты со следующими высказываниями «Видео — это техника». «Клаус, запиши видео». «Мы здесь. Покажи видео на телевизор». «Пустой канал». Ничего не происходило. Потом из полос и туманностей телеизображений сформировался шар — структура необычайной красоты. Шрайбер назвал этот объект «красной планетой». В тот же вечер опять пришло сообщение через голос на магнитной ленте. «Не в цвете!» Шрайбер уверен, что можно было узнать его дочь Карин. Позже этот же голос сказал более конкретно. «Приду не в цвете, а в черно-белом; иначе ты нас не узнаешь!» — Так руководили мной мои потусторонние друзья, словно маленьким ребенком, которого учат ходить. Шаг за шагом дело продвигалось вперед, и я был уверен, что когда-нибудь все получится! Шрайбер поставил камеру и телевизор на работу в черно-белом режиме. Однажды зимним днем удается прорыв. На экране появляется маленькая белая точка, которая не изменяется. Через магнитофон Шрайбер слышит указание. «Теперь ты должен попытаться!» Шрайбер уверяет, что в слабом мерцающем свете за долю секунды можно было различить изображение. Снова приходит указание из магнитофона: «Остановить кадр!» Шрайбер прокручивает назад видеопленку, нажимает на кнопку «стоп». Он отчетливо различает портрет женщины. В тот же день Клаус Шрайбер покупает второй видеомагнитофон. Он пенсионер, и такую покупку ему трудно одолеть. Но ему нужна эта аппаратура, чтобы копировать вновь и вновь этот кадр, чтобы в конце концов одно и то же изображение видеть в течение минуты. Это Карин. Ясно узнает он черты лица дочери, умершей в 18 лет. Она одета, очевидно, в черную блузку и белую юбку и смотрит, слегка наклонив голову, через левое плечо. Изображение не двигается. Ведь оно выплывает на видеопленке на очень короткое время. Клаус Шрайбер плачет. Он получил сигнал из другого мира. Собственными глазами он мог видеть, что его любимая дочь не исчезла во все проглатывающей вечности. Карин стала первым в мире человеком, который, по мнению Шрайбера, пришел из неизведанного потустороннего мира и стал видим на экране.
